Чужие миры [ Авт. сборник] - Владимир Васильев

— Поглядим! — решил Боромир и взялся за рукоять меча.

Пошли влево, настороженно зыркая по сторонам и старясь не шуметь. Даты тоже, видать, почуяли неладное, следы их изменились.

Узкая тропа, попетляв меж скал, привела в полого опускающееся ущелье. Неприступные стены вздымались с двух сторон, стиснув путников в узком рукаве.

Вскоре тропу перегородила зернистая красноватая глыба, испещренная надписями на многих языках. Ход огибал ее и справа, и слева.

Семеро путников замерли, всматриваясь в надписи. Были здесь и уже знакомые руны, и незнакомые руны, и южная вязь, и угловатые значки горцев-кочевников Шакташа, и понятные буквы ветхой глаголицы, складывающиеся в непонятные слова. Вишена не смог прочесть ни одного текста, остальные, видимо, тоже; потому все с надеждой воззрились на Таруса. А тот шарил взглядом по надписям, все чаще возвращаясь к центральному рисунку, изображавшему ларец со знакомым до странности знаком на крышке. Тот же знак венчал всю глыбу.

— Что это, Тарус-чародей?

Тот шевелил губами, читая. Наконец обернулся к спутникам. Помолчал.

— Что тут написано? — нетерпеливо заморгал Похил.

Тарус прикрыл глаза и ответил:

— Я прочитаю, а вы уж сами решайте, что это может значить.

И зазвучал его голос, подернувшийся враз веками, ставший таким же древним, как истертые ветрами надписи, как сами скалы:

«Я, Ко, хозяин подземной страны, приду за своим, когда сойдутся три зеленые звезды и три серебряные молнии. Тогда отворятся врата и те, кто смел, — последуют за мною».

С полминуты слышалось только завывание ветра.

— Все? — спросил Боромир негромко.

Тарус кивнул:

— Эта же надпись повторяется на разных языках. Трех я не знаю, но, мыслю, это она же.

— А что она означает, чародей?

Тарус пожал плечами:

— Пока только одно: у Книг есть хозяин. И не очень-то желает он со своим добром расставаться.

Вишена еще раз поглядел на скалу. Знак… Где-то он уже встречался с ним. Но где? Может, в пещере рубинового клада? Звезды еще… И не какие-нибудь: зеленые! При чем здесь звезды? Подземная страна — и вдруг звезды…

— Идем дале! — сказал Тарус, выбирая, в какой из проходов сунуться. Выбрал левый. За «говорящей» глыбой ход расширился и вывел в широкую котловину, окаймленную отовсюду скалистыми грядами. Вдали виднелись люди, шестеро.

— Даты! — выдохнул Озарич и схватился за меч. Впрочем, северяне были далеко.

Если бы легкокрылая пустельга, реющая в жарком приречном небе, могла рассказать, что видит с высоты, поведала бы она вот что.

Шестеро датов — Йэльм, Бролин, Коек, Магнус, Харальд и Верворт — кольцом окружили ларец и стояли в центре каменного мешка, ожидая семерку Боромира, как раз показавшуюся из хода.

С юга берегом Реки подходили к скалам пятеро датов — Лapc, Хокан, Мате, Гунн и Эспен; по пятам их преследовали венеды во главе с Боградом; те и другие недавно свернули к Реке, кое-как переправились и, влекомые неведомой силой, поспешили именно сюда, к ларцу.

Чуть севернее, на противоположном берегу Реки, к переправе готовились даты из первой отколовшейся группы — Свен, Стрид, Херцог, Огрис и Юргорд; вот-вот сюда же должны были поспеть люди Роксалана и Омут.

Песиголовцы, числом тридцать четыре, уже миновали указатель с рунами и стрелкой, резво нагоняя Боромирову семерку.

Четверо крыланов замерли на верхушках скал, обозревая все с высоты. Волки остались внизу, по ту сторону гряды.

И, наконец, несколько сотен печенегов, во главе с Алликас-ханом и Саятом, пробравшиеся сюда еще вчера, хоронились в жидких кустиках у стен по всей окружности котловины.

А над всеми, рассекая тугие воздушные струи, кружила и кружила хищная птица пустельга, крылатый степной охотник.

Саят, колдовством заманивший сюда датов, не слишком-то обрадовался урусам, хотя не особо и огорчился. В свою силу он верил.

Алликас-хан криво усмехался. Вот он, Волшебный Сундук! Почти что у него, Алликаса, в руках! Не подкачал Саят Могучий, привел северян прямо в печенежские степи, и ходить никуда не пришлось.

Семерка урусов вплотную сошлась с северянами. Ну-ну, поглядим кто кого!

Боромир обнажил меч. Главного воина среди датов он узрел сразу. Широкоплеч, бородат, лицо обветренное, руки все в шрамах-рубцах. Йэльмом кличут. Йэльм-Зеленый Драккар…

«Что за напасть! — удивился Боромир. — Откуда я это знаю?»

— Хей-я! — хрипло крикнул ярл. — Держись, южанин!

Слова были чужие, Боромиру незнакомые. Однако Непоседа понял смысл сказанного.

Два клинка сверкнули серебряными молниями и встретились со звоном.

«Клинки! — осенило Таруса. — Серебряные молнии!»

Крупные ясные изумруды лучились чистым зеленым светом, один на мече Боромира, другой — на мече дата.

«Зеленые звезды! Третья — у Вишены!»

Второй раз клинки Йэльма и Боромира так и не встретились; окутавшись мерцающим голубым сиянием, они застыли в пяди друг от друга. То же сияние, словно волшебный полупрозрачный купол, накрыло обоих воинов; мечи не могли его прошибить, не могли нанести вред ни дату, ни лойдянину.

Тарус подтолкнул Вишену:

— Иди! Ты знаешь, что делать!

Пожарский нерешительно шагнул вперед, обнажил свой меч. Вспыхнул изумруд, мелькнуло на клинке клеймо мастера — часть того самого знака, что красовался на ларце и «говорящей» скале. Вишена окутался зеленоватым сиянием и вплотную приблизился к Йэльму и Боромиру.

— Воины Грома! — пробормотал с досадой Саят. Несмотря на все его старания, троица с изумрудными мечами все же встретилась. Всего, что могло произойти дальше, не взялся бы предсказать никто во всем мире.

Йэльм и Боромир боле не помышляли о поединке. Они слегка поворотились, чтобы рядом смог стать Вишена. Три меча, источая ровный свет, сложились в дивную шестилучевую снежинку, три клейма мастеров-оружейников у гарды слились в законченный знак хозяина Ко.

Скалы вздрогнули. Знак налился алым светом и отделился от клинков.

Отряды Лapca и Бограда миновали руны и стрелку. Свен и Роксалан со своими воинами перевалили за середину Реки. Песиголовцы ползком приближались к центру котловины. Крыланы безмолвствовали наверху.

Воины Грома разняли мечи, но огненный знак хозяина Ко остался целым. Задрожали скалы, когда он коснулся земли. С тихим протяжным звуком ушел знак вглубь; из пробитой им дыры вырвался косматый смерч. Скалы задрожали еще сильнее и вдруг обрушились прямо на засевших в засаде печенегов. Те, за миг до обвала почуяв неладное, вскочили на коней и рванулись к центру котловины. Кое-кто действительно спасся, десятка четыре, остальных погребли под собой рухнувшие утесы.